Оккупация
Неизвестно по какой причине, но об оккупации Белграда в годы Первой мировой войны говорят и пишут гораздо меньше, чем о событиях в сороковые. Как бы там ни было, но во время обеих мировых трагедий ужасы и страдания, выпавшие на долю гражданского населения, практически не отличались друг от друга.
Хотя, разница всё же есть. В 1941 году собственно Сербией были только Белград, Шумадия и часть земель на западе страны. Остальные территории поделили между союзниками гитлеровцев. В те годы оккупанты и марионеточное правительство нарочито уважали кириллицу, что не мешало им тысячами посылать сербов, евреев и цыган в лагеря смерти.
В 1915-1918 годах концлагерей на территории Сербии не существовало, но количество расстрелов и повешений ужасало современников. Кириллицу же, как и всю сербскую культуру, пытались уничтожить всеми доступными способами, а преподавание в школах велось на хорватском языке.
Воспоминания о тех страшных днях оставил Лука Лазаревич, чьи «Краткие записки из оккупированного Белграда» были первый раз опубликованы в 1919 году.
«Чтобы перечислить все зверства в оккупированном Белграде, нужно было бы написать целые тома. Мы страдали при них, как наши предки при турках. (…) Боль за захваченное Отечество, за утраченную свободу наполняла душу каждого серба. Теперь мы все думали: «Почему мы дрались между собой? Почему мы преследовали и уничтожали друг друга? Чего нам не хватало в нашем прекрасном доме, в свободной Сербии?! (…) С момента своего вступления в Сербию австрийцы открыто выплёскивали свою ненависть к нам. Они открыто говорили: Белград — очаг всего югославского движения (…) Город был разграблен и заключён в тюрьму.»
И в этой тюрьме царил страшный голод.
На Цветной площади исключительно в пропагандистских целях временами работала Общественная кухня, где голодающие белградцы получали от оккупантов немного супа. Часть солдат, разливающих его по тарелкам, принадлежала формированиям, которые австро-венгры комплектовали из мобилизованных крестьян Боснии и Герцеговины, остальные считали подобное занятие ненужным и недостойным.
Повсюду не хватало основных продуктов питания, цены на рынках регулярно повышались, потому что поток товаров в город был искусственно ограничен. Тем не менее, австрийские офицеры и солдаты ни в чём нужды не испытывали и прекрасно развлекались. В Белграде страдали только сербы.
«Офицеры и их жёны посылали из Белграда в Австро-Венгрию корзины и ящики, полные яиц, а у сербов во многих домах их не было даже на Пасху, хотя оккупанты и без того запретили все пасхальные традиции».
В 1916 году в больном и голодном Белграде австро-венгры с размахом отметили день рождения своего императора. Роскошь празднества была настолько показной, что у рядового горожанина просто сжимались кулаки. Дома его ждало голодное семейство, лишённое не только элементарных продуктов, но также дров и воды. За «перерасход» последней жестоко наказывали, пользоваться ею без ограничений, принимая ванны, поливая огороды и купая коней, могли только захватчики.
А какими заносчивыми и одновременно сладкоречивыми были австрийские офицеры!
«Из Белграда уезжал офицер, австрийский немец, который жил в доме семьи чиновника. Когда сборы были закончены, хозяйка заглянула в его комнату и увидела, что тот снимает со стены ковёр (…) «Скажите спасибо, что я беру только этот. Если бы на моём месте был кто-то другой, он бы забрал все. Что ж, я воспринимаю этот ковёр как приятное воспоминание. Я скажу своим друзьям, что он был собственностью сербской женщины, что она красива, значит, и ковёр у неё красивый …»
Да что там ковёр. «С Соборной церкви сняли медное покрытие и оставили её на долгое время без крыши, естественно, после первого же ливня случился потоп. Роспись на сводах была полностью испорчена».
О том, что сербы были не кем иным, как рабами, которых следовало не только ограбить, но и лишить достоинства, свидетельствует и сцена в белградском трамвае.
«В переполненный вагон поднялся офицер и тут же наметил наиболее устраивающее его место. К несчастью, там уже сидел десятилетний мальчик. Офицер просто схватил его за шиворот и выкинул на дорогу. Трамвай тут же тронулся. Стоит ли говорить, что заступиться за ребёнка не посмел никто?»
Как уже упоминалось, кириллицу полностью запретили. Все сербские газеты выходили на латинице. В школах же сложилась следующая ситуация:
«Целью обучения было лишить сербских детей национальности. Преподавание велось исключительно на хорватском, причём всячески подчёркивалось, что это абсолютно иной язык, не похожий на сербский. Венгерскому языку, конечно, выделяли намного большее количество часов, потому что каждый серб должен был выучить венгерский».
Но дети не сдавались. Борьба за родную речь, родные традиции стала их маленькой войной.
«(Австро-венгерские наставники) хвалили ясный ум сербской молодёжи и удивлялись ему, но не могли сломить сербский дух, разрушить сербские чувства, поэтому жаловались, что сербские дети невоспитанные и необразованные».
