Ветра Балкан
Подгоняемый синими тучами мощный порыв ветра ворвался в извилистые улочки хорватского Дубровника, пересчитал простыни, висящие поперек улицы, безжалостно оборвал лепестки пестрых цветов в горшках и надул парусом мой сарафан, дерзко скользнув своими теплыми ладонями по загорелым коленям.
«Явился — не запылился», — подумала я.
Это был юго, или сирокко — ветер, добирающийся на Балканы с далеких южных стран. Он пахнет опасностью, взметая все на своём пути. Он зовет за собой криками бессильных против его порывов чаек. Он поселяет в душе стонущую, мучительную боль, от которой не найти места и нигде не укрыться. Где я, кто я, где моё место? «Прекрасное сирокко, не будь ко мне жестоко»…
Не зря в Хорватии существует поверье, что юго будит меланхолию и депрессию. Раньше даже преступники, нарушавшие закон во время порывов юго, ссылались на умопомрачение, налетевшее с ветром.
На юго сваливают вину за все: за похмелье, за ночной дожор, «ему хочется, даже когда дует юго, да он ненормальный!» — говорят хорватские женщины о своих особо пылких партнерах.
А мне он нравится. Я смотрю на беснующееся море, которое словно хочет покинуть берега и отправиться за несносным юго, и мечтаю о Северной Африке, где рождается этот сильный ветер. Его порывы превышают сотню километров в час, а разъяренные волны сметают с набережных все живое. Юго пробирается сквозь стучащие персианы (деревянные ставни на окнах) и наполняет дом запахом водорослей.
Иногда он приносит с собой песок из пустыни, покрывая желтой пылью автомобили. По этому песку ещё вчера бродили верблюды, погоняемые бедуинами, а сегодня хорватские домохозяйки раздраженно сметают его веником на пол под сочный матерок.
Зимой в этих краях задувает бура — северный жестокий ветер, пробирающий до костей. Он может достигать и 220 километров в час, заставляя моряков пережидать беснующийся ураган в прибрежных тавернах за рюмкой зеленоватой траварицы.
Бура, или Борей, своими мощными порывами чистит небо, разгоняя облака, меланхолию и тоску. Зимнее солнце — то, что светит, но не греет, — равнодушно глядит на суету, которую наводит бура на улицах хорватских городишек. Этот ветер обрушивается на побережье с крутых склонов Велебита и становится настоящим хозяином приморья. «У нас все кошки прячутся, когда дует бура», — говорит хозяин пиццерии.
Похожий мы застали как-то раз в Черногории. За ночь этот ветрище заморозил волны, не успевшие сбежать с причала. Набережная в Столиве стала похожа на огромный, пузырчатый от пены кусок льда. Ходить по нему было совершенно невозможно. Нарвав висящие над дорогой спелые киви, которые пощадил ураган, мы закутались в пледы и засели на террасе с бутылкой ракии, любуясь нервным морем, которое кипело холодной яростью у берегов Которской бухты.
В столице Сербии Белграде моря нет, но романтику ветра тут уважают. Зимой с Карпат сюда прибывает злая кошава, врываясь через Джердапское ущелье на Дунае. Как про неё говорят белградцы, она чистит город, выдувая осенние листья из подворотен и прогоняя с улиц столичный смог. Когда дует кошава, бесполезно укладывать волосы. Своими цепкими холодными пальцами она срывает шляпы и береты, превращая любую причёску в воронье гнездо. Несколько раз в истории Белграда кошава терроризировала жителей сербской столицы на протяжении целого месяца! Существует поверье, что такой ураганный ветер всегда дует нечетное количество дней, но синоптики уверяют, что это лишь миф. «Когда дует кошава, Нишава замерзает» — есть такая пословица об одной из сербских рек. Этот ветер воспели многие сербские поэты и писатели в своих произведениях. В самом деле, что ещё делать, когда на улицу носа не высунешь? Писать бессмертное, конечно же, прерываясь на чашку горячего кофе с пыльным привкусом.
Впрочем, более приземленных товарищей эта романтика о ветре, играющим с волосами, способна лишь рассмешить. «Брат мой, я из Баната. Здесь ветер начал дуть, когда Земля ещё была поджаренным шариком, и не перестал до сих пор. Особенно он “приятен” зимой, когда в минусовую температуру проходит сквозь кости, утаскивает печень и половину лёгкого, морозит все волосы и убивает три верхних слоя кожи. Здесь, блин, из стен дует. Вытащишь затычку в ванне — наповал бьет сквозняк! А когда немного прибавит мощи, мы все летим в одном направлении — и птицы, и пластиковые пакеты, старухи и дети, собаки и велосипедисты, кому надо и не надо! Засыпет песком из Сахары, ходим жёлтые, как покемоны, притащит нам грипп из Конго, Милисаву из Степоеваца и трех десантников из Новой Зеландии. Влетит в одно ухо, вылетит через левую кроссовку, — и вот у нас у всех одинаковые афропричёски! Выглядишь так, будто проспорил и должен три дня таким ходить по городу. Знаете что, идите-ка вы со своим “ветром в волосах”, фен лучше себе купите!» — заявил как-то Небойша из Зренянина и стал звездой соцсетей.
У соседей в Северной Македонии северо-западный ветер дует чаще всего зимой и называется вардарац. Он отстирывает мутные воды реки Вардар, протекающей через Скопье, и летит по их пенным гребням к Эгейскому морю. Грустно жить в такую погоду в македонской столице. Даже ветер куда-то двигается, а Скопье словно застрял в разломах времен и политических дрязг. Впрочем, иногда кошава меняет гнев на милость и пышет теплым воздухом, как будто кто-то большой и сильный включил огромный фен на улице. Эта сила способна гнуть сосны, как прутья, срывать черепицу с крыш, играя коло на тонких струнах души.
Стоишь ночью у окна в одной футболке, потому что жарко, и с детским восторгом смотришь, как вокруг творится невообразимый хаос, освещаемый лунным светом. А тихим солнечным утром после того урагана мы с соседями собирали по дворам куски оторванного с коньков крыш железа и сортировали, где чьи, вспоминая буйство кошавы.
Похожий горячий ветер, снегоед, дует на златиборских горах. Он способен за ночь растопить полметра снега и вывернуть с корнем местные вековые кедры, которые бессильно валятся под его порывами. В старые времена на Балканах гадали по ветрам: если во время войны подул северный ветер, победа будет за турками, а если южный — бой выиграют христиане. Сегодня, в относительно мирное время, нужды в таком гадании нет. Есть вера в то, что перемены, которые неизбежно приходят за этими ветрами, будут только хорошими. А романтика ветра будет жить вечно, ведь после каждой бури все равно рано или поздно выглянет солнце.
