Надежду дарят на заре скелары людям

Дунай, Тиса, Сава, Морава, Дрина. Пять рек, пять голубых дорог, часто разделявших места жительства и работы в Югославии прошлых веков и не успокаивающиеся сегодня. В отсутствии мостов перебраться на другой берег и один раз не так-то просто, а уж если подобное путешествие приходится совершать каждый день…

Личные лодки решали эту проблему лишь частично. «Чамцы», естественно, не могли перевозить с берега на берег тех же лошадей или до верху наполненные кукурузой телеги. Надеяться можно было лишь на «скелу» — паром.

Ежедневно на берегу Тисы в Падее, на Дунае — возле Бездана и Ковиля, на Саве — в cеле Скела, в дринской Црвице и ещё десятках мест по всей «водной» стране собирались селяне и торговцы, школяры и студенты, фабричные работяги и труженики контор, чтобы перебраться на пароме на другой берег. Утром – туда, вечером – обратно. А то и несколько раз на дню. Почти бесконечное речное путешествие.

Скела под Неготиным, 1954 год. Wikipedia.

На сегодняшний день в Сербии ещё остались 23 действующие «скелы», способные перевезти за один раз 1260 путников. Например, кроме Падея, паромы есть в Сенте, Бачком Петровце, Моле. Но лишь падейский задействован круглый год с 4 утра до 10 часов вечера. Обслуживают его семь человек, работающих посменно.

«Скела» всегда была незаменима. Даже когда в четырёх километрах от падейского парома построили мост, сокративший дорогу до Ады километров на сорок, он мало что изменил для местных жителей. Пастухи, каждую весну переправлявшие через Тису несколько сотен овец, селяне, обрабатывающие нивы на противоположном берегу, и просто спешащие на свидание парни по-прежнему предпочитали «скелу».

Прекрасный подарок сделал своим землякам в 1842 году падейский помещик Джердж Диван! Когда в семидесятые годы прошлого века на смену стальному тросу пришёл небольшой буксир, его назвали в честь основателя переправы, да и сама «скела» так и осталась до сих пор диванской.

Из интернет-архива портала «На води».

Рядом со «скелой» всегда было шумно. Даже сегодня местные жители приходят к парому, чтобы просто пообщаться. Тем более, что рядом стоит старая чарда, где можно отведать вкуснейшую уху, приготовленную хозяйкой Пирошкой. После смены приходят сюда и сами «скелары»: за день столько новостей услышишь – грех не поделиться с земляками и путешественниками.

Вообще,  у парома практически всегда была «своя» речная кафана. В Бездане, например, «скела» отходила прямо от «Великой Чарды». Так что для многих паром ещё ассоциировался и с манящим ароматом свежего рыбного паприкаша или ухи.

Из интернет-архива портала «На води».

Сегодня падейский паром может одновременно «принять на борт» 12 автомобилей или около 30 тонн груза. Но он всё больше превращается в туристическую достопримечательность. Теперь сюда чаще наведываются путешественники, желающие обогатить свой летний отдых ещё одним ярким штрихом.

Чтобы преодолеть полтора километра водного пути, пешеходу придётся заплатить около 40, велосипедисту – 50, а водителю машины – 250 динаров (на сегодня 1€ = 117 RSD). В день получается около пятисот пассажиров. Заработанных денег как раз хватает на зарплаты работникам и содержание парома.

Работать на «скеле» не так уж легко. Людей и грузы нужно перевозить и в минус 20, и в плюс 40. «Скелары» (они же «скеледжии») дежурят на берегу и в снег, и в дождь. Бывает, что река замёрзнет, или при сильном ветре оборвётся трос, и приходится  как можно быстрее решать проблему самим, не обращая внимание на непогоду.

Если история трудяги-«Дивана» продолжается, то Ковильский паром уже давно играет роль местного «Титаника», затонув у Белегиша. А ведь больше ста лет из Ковиля в Сремские Карловци можно было попасть почти исключительно на нём!

Скела у Свилайнца, из архива centralmedia.rs

Павле Пая Скорупанов носит «титул» последнего «скеледжии» края. Его память хранит немало интересных историй, особенно об «ударных» шестидесятых, когда мотор на «скеле» работал почти круглосуточно. На паром могло встать шесть подвод. Пять минут – и они на другом берегу. Ещё минут пятнадцать уходило на разгрузку и приём новых пассажиров, и «скела» отправлялась назад.

Возвращающиеся с шабацкого вашара селяне, мошоринские и чуругские виноделы, закупившие карловицкий виноград, шайкашцы, спешащие на рынок в Сремских Карловцах…, да целая Бачка нуждалась в ковильском пароме! Никакого расписания у него, кстати, не было. Чётко соблюдалось лишь одно правило: никто не должен ждать долго!

А какие были «скелары»! До сих пор вспоминают и семью Скорупанов, и Тошу Цыгана, и Светислава Врбашского, бывшего к тому же известным исполнителем сербских песен. А ещё были чича Мато Пушкарич с Савы, тётка Живанка Йованович на Дрине, и не оставивший после себя фамилии бата Неша, задорно распевавший песни всю свою смену, не взирая на переменчивую дунайскую погоду.

А ещё добрым словом поминают хозяина чарды на ковильской стороне Дуная. Он следил за конями, которых перед паромом оставляли селяне. Рядом с его заведением стояла телега с сеном, к которой и привязывали рабочих лошадок. Для многих эта картина так и врезалась в память: задумчивые лошади, жующие сухую траву, дымок над казаном, улыбающийся хозяин у входа в чарду, отходящий от берега паром и золотисто-алые волны Дуная на закате…

Шесть динаров, 12 швов…
Не будь твоих чёрных очей,
Я бы той ночью не разбил ради них
головой контрабас.

Залечили меня медсёстры,
Я думал, всё пройдёт, да не тут-то было —
Моему сердцу ничего не может помочь.

Паромщик, паромщик,
перевези меня через реку!
Моя малышка, мой доктор,
Зачем ты так далеко?..

Паромщик, паромщик,
Скоро снег упадёт,
С кем тогда я буду красть белых коней?..