«Те, кто в нас стреляет, не верят в любовь…»
… Им оставалось всего лишь миновать «меджузону», проходившую по мосту Врбаня. Юноша и девушка бежали, прыгали и петляли, как будто играли в детскую игру. Первые пули ударили в бетон прямо у них под ногами. Парня убили сразу. Тяжело раненая девушка, отчаянно крича, с трудом доползла до него и обняла. Потом наступила тишина…
Это произошло 18 мая 1993 года в осаждённом Сараево. В городе, где каждый день «уводили из жизни» десятки человек. Но именно эта смерть стала символом жестокости и бессмысленности Югославской войны.
Погибших звали Бошко Бркич и Адмира Исмич. Девять из двадцати пяти прожитых на этой земле лет они были почти неразлучны. Когда кто-то из приятелей встречал Бошко одного, то всегда спрашивал, где же Адмира. Если же девушка появлялась без своего постоянного спутника, обязательно следовал вопрос, где же Бошко. Это была настоящая любовь, искренняя и нежная, которую не так часто встретишь в наши суматошные дни. И Бошко, и Адмира мечтали быть вместе до последней минуты. Так и случилось. Только произошло это до обидного рано, а виной тому – Югославская война.
Казалось, Бошко и Адмира не могли прожить ни дня друг без друга. Когда Бркич проходил срочную военную службу в Сербии, девушка каждый день отправляла ему по письму, а в её почтовый ящик иной раз приходило сразу по несколько конвертов, заполненных любимым почерком – юноша тоже писал ей постоянно. Он был сербом, она — босанкой. Он православный, она мусульманка. Семь лет в многонациональном Сараево это не имело никакого значения. Но в 1991-м всё изменилось.
Родные Бошко уехали из боснийской столицы в село Джунис под Крушевцем. Юноша покидать Сараево отказался – он хотел быть рядом со своей Адмирой. Бркич был прекрасным парнем, у которого хватало друзей и среди православных, и среди мусульман. Ни его, ни Адмиру никто не преследовал — их любовь уже тогда называли сказочной. Но осада Сараево превратила жизнь влюблённых в настоящий ад. Постоянные обстрелы, ночные вылазки бандитов, прикрывавших разбой националистическими лозунгами, голод, снайперы… Каждый час в Сараево обрывалась чья-то жизнь. Бошко предложил Адмире бежать в контролируемый сербами район Грбавица, а затем при помощью миротворцев покинуть зону военных действий.
«Дорогая мама, вечером мы уходим и всё, что случится теперь — Божья воля. Позвоню тебе, как только будем на другой стороне. Волнуюсь за тебя и Жучу. Мы говорили, что как только война закончится, вернёмся, и всё будет как прежде. Как будто войны не было. Не волнуйся за меня, береги себя, так мне будет легче. Очень тебя люблю, твоя Адмира.»
… Тела Бошко и Адмиры лежали на Врбаня мосту семь дней. Подойти к ним не давали ни сербы, ни мусульмане. Убитый горем отец девушки Зийо Исмич даже обращался к командованию миротворческих сил ООН, но получил отказ. Между тем, фотография застывших в смертельном объятии влюблённых обошла целый свет. О них писали все газеты мира, окрестив Ромео и Джульеттой из Сараево.
Лишь 26 мая благодаря солдатам Войска Республики Сербской тела наконец-то предали земле. Через три года их перенесли из Грбавицы на мусульманское кладбище боснийской столицы. Мама Бошко, Радмила Бркич, не имела ничего против такого шага: «Разлучить их после смерти было бы ещё одним преступлением», — сказала она.
В смерти Бошко и Адмиры Сараево сразу же обвинило сербских снайперов. Но в 2002 году бывший оперативник боснийской тайной службы AID Эдин Гареплия свидетельствовал перед Гаагским трибуналом, что это были стрелки из мусульманской «Шеве», терроризировавшей сербов, хорватов и неугодных им мусульман. Говорят, что у полиции Сараево есть точные сведения, кто именно убил влюблённых, но они засекречены. В одном из интервью западной прессе Адмирин отец заявил, что стреляли с мусульманской стороны, и он знает, кто именно, но тот человек давно уже мёртв.
Родители Бошко и Адмиры до сих пор общаются. Они поздравляют друг друга с праздниками – и мусульманскими, и православными.
Радмила Бркич: «Родители Адмиры — прекрасные люди, но их жизнь, как и наша, полностью переменилась. Я до сих пор не могу понять, что же случилось. Народ не хотел войны. Мы хорошо жили и не задавались вопросом, кто какой веры и национальности…»
Зийо Исмич: «До сих пор не верю, что они мертвы. Невозможно, чтобы такие молодые люди расставались с жизнью из-за чьего-то бесчеловечного, чудовищного поступка. Любовь не может победить всех. Не может победить тех, кто не верит в неё. А те, кто в нас стреляет, в любовь не верят.»
Вера Соколова
