«И не порознь, а только вместе» (Комментарии воображаемого драматурга к реальной исторической пьесе)
Писатели и драматурги не способны состязаться с реальной действительностью, – жизнь оказывается фантастичней самых авангардистских пьес. Об этом я думала, читая документы времен Второй мировой войны. Шла по следам семейных легенд, просто проверяя факты, но богатый материал военной истории невольно порождал такие вопросы и такие догадки, которые выходили за рамки одной, даже самой необычной судьбы и касались истории взаимоотношений глав нескольких стран.
Как бы посмотрел на исторические документы не профессионал-историк, а профессионал-психолог? И как бы затем представил умозаключения психолога – исключительно ради доступности и наглядности – воображаемый драматург? В сей фантасмагорической пьесе все персонажи были бы как на подбор, не люди – символы: если Партизан – то маршал Иосип Броз Тито, если Диктаторы – то уж всех времен и народов (Сталин и Гитлер); если Премьер-министр – то Уинстон Черчилль, он же – Благородный отец семейства, отправивший сына на такой участок фронта, к которому было приковано внимание всего мира: «Тот факт, что один из членов «Большой тройки» отправили своего собственного сына сражаться на стороне партизан, явился внушительным пропагандистским триумфом для Тито» (Ричард Уэст). Сын Иосипа Броз Тито, Жарко, конечно, тоже здесь.
Еще для начала нашей исторической пьесы нужны журналисты, освящающие героические действия югославских партизан, – Рэндольф Черчилль и его приятель Ивлин Во, будущий знаменитый писатель. Не помешает на театре военных действий и американский десантник – сын звезды Голливуда Дуглас Фербенкс-младший (его отец в кино в роли Зорро так хорошо прыгает и дерется). Неплохо добавить и парочку профессиональных диверсантов – Отто Скорцени, например, и Илью Старинова. Остальные знаменитые персонажи появятся по ходу действия. В пьесе, конечно, должна быть хитроумная интрига, острые столкновения, тайные мотивы и тончайшие закулисные маневры, неожиданные обстоятельства и яркие характеры. Все это в избытке предоставляет история подготовки и проведения Белградской операции.
Итак, действие первое – «Похищение». Время действия – сентябрь 1944 года. Место действия – остров Вис, очередное место дислокации штаба Тито.
Интрига: три стороны: немецкая, англо-американская и советская мечтают заполучить маршала, а, значит, вывезти его с югославского острова. Англичанам кажется, что они вполне контролируют Тито (английская военная миссия исправно шлет донесения с острова); они не очень опасаются неожиданных шагов со стороны соперников-союзников – русских. (Ремарка: хитрый Сталин поставил главой советской военной миссии почти декоративную фигуру – генерала Н. В. Корнеева, которого не очень уважал ни он сам, ни Тито, ни тем более англичане. Но окружение-то Николая Васильевича было сверхпрофессиональным).
В отличие от англичан гитлеровцы нервничают. И кто нервничает – глава немецких «коммандос», фаворит Гитлера, самый опасный человек в мире, по словам американцев, он же «человек со шрамом» самовлюбленный и самоупоенный Отто-вешатель. (Служил в роте телохранителей Гитлера, сумел его обаять и быстро стал офицером СС. Фигура, сделанная нацистской пропагандой «Героем немецкого народа» после похищения Бенито Муссолини в 1943 году.) И вот «нацистский террорист № 1», наиболее популярный в массах после Гитлера и Роммеля «человек XXI века», он же «ас секретных операций», он же «суперболтун» пишет в своих мемуарах…
Ремарка: да-да, суперболтун! Великий авантюрист, гений пиара, создавший непревзойденный до сих пор образ сверхчеловека-диверсанта. Быть и казаться – разные вещие; эксперты пишут о нем: «карьера странная в смысле правдоподобности ее деталей», «слава Скорцени основана на громких политических операциях <…> куда скромнее были его успехи в реальных боевых условиях». Список проваленных операций (особенно на территории Советского Союза) весьма внушителен; это дало основание некоторым фантазерам предположить, что ас Отто работал на советскую разведку.
Сам Скорцени объясняет провал операции «Россельшпрунг» в июне 1944 года (свое неудавшееся похищении Тито в Дрваре) интригами соперничающих немецких организаций. Пишет и о последующей реакции эсэсовцев на тогдашнее стремительное исчезновение партизан прямо из-под носа: «В дальнейшем мы, конечно, старались точно определить местонахождение ставки Тито, перебравшегося к побережью Адриатического моря, а затем на остров Вис. Мы даже задумали провести молниеносную операцию с высадкой на остров, но развитие событий вновь опередило нас». «Железный» Cкорцени мог бы оправдаться тем, что он был занят: с 15 сентября 1944 года его задействовали в операции «Волшебный стрелок» по освобождению группы Шерхорна. Бог диверсий не подозревал до самого конца (до мая 1945 года), что с ним ведет игру группа советских разведчиков, в которую входил Рудольф Иванович Абель – еще один человек-легенда.
А что делает третья сторона? Тщательно готовит операцию. Много высокопоставленных лиц в ней задействовано, много важных чинов из Москвы. Илья Григорьевич Старинов – и. о. начальника штаба Советской военной миссии на острове Вис уже подготавливает новое (временное) место штабу Тито в румынском городе Крайова. (Ремарка: Старинов – тоже бог диверсий, тоже фигура номер один – «дедушка русского спецназа».)
…Вывозили штаб Тито скрытно, ночью, на двух самолетах (экипажи летчиков П. Михайлова и В. Павлова). По словам моего дедушки, Петра Матвеевича Огибалова, который был одним из участников операции, Иосип Броз Тито неожиданно для советских товарищей отказался лететь первым рейсом: «Сначала вывезите раненых, штаб». (Ремарка: эта легенда довольно правдоподобна.) Представляю, что чувствовал мой дед, когда Тито сказал: «Я не полечу!». Поскольку дед отвечал за операцию головой.
Чтобы обмануть англичан и американцев, советский самолет с Тито покрутился над островом Бари, где был военный аэродром союзников, имитируя тренировочный ночной полет, а затем развернулся и полетел в назначенное место. В Крайове Тито встретили… и изолировали. И. Г. Старинов в книге «Мины замедленного действия: размышления партизана-диверсанта» пишет: «Я видел, как Тито тяготился приставленным к нему подразделением чекистов под начальством зама начальника охраны Сталина. <…> Тито тяжело переживал такую изоляцию и при встрече в Загребе в августе 1967 года вспоминал об этом». Вскоре маршала повезли в Москву, к И. В. Сталину – для согласования совместной военной операции по освобождению Белграда от гитлеровцев.
А что же наши другие герои пьесы? Фицрой Маклин, глава английской военной миссии на острове Вис, утром тщетно разыскивает пропавшего Тито. У. Черчилль пишет в своих мемуарах, что «Тито удрал в Москву». На совещании маршала Вайхса, начальника группы армий Е и Ф, 21 сентября (когда Тито уже не было на острове Вис!) югославские партизаны наконец-то признаются немцами за регулярную силу. (Ремарка: не поздновато ли?)
А главные события приближаются. Интрига закручивается. Действие второе – «Освобождение Белграда». Время действия – октябрь 1944 года. Место действия: Белград и Москва.
Взгляд из Москвы Милована Джиласа, поддерживающего тесный контакт югославской миссии в Москве с советскими товарищами с целью «помочь им советом в организации поддержки югославским борцам и Генеральному штабу»: «Сталин сознательно запугивал югославских руководителей, чтобы ослабить их контакты с Западом, одновременно стараясь подчинить своим интересам их политику, превратить ее в придаток своей западной политики, в особенности в отношениях с Великобританией. Основываясь на своих идеях и практике и на собственном историческом опыте, он считал надежным только то, что зажато в его кулаке; каждого же, находящегося вне его полицейского контроля, он считал своим потенциальным противником. Течение войны вырвало югославскую революцию из-под его контроля, а власть, которая из нее рождалась, слишком хорошо осознавала свои собственные возможности, и он не мог ей прямо приказывать. Мир, в котором жили советские вожди <…> постепенно начинал представать передо мной в новом виде: ужасная, не прекращающаяся борьба на всех направлениях».
Внешне события развивались так : Тито в Москве договорился о снабжении партизан советским вооружением и о вступлении войск Советской Армии в Югославию. «Об увязке совместных действий 3-го Украинского фронта и войск народно-освободительной армии договорились быстро», – вспоминает штабист С. М. Штеменко. Как водится, Ставка ставит перед Генштабом задачу организовать эту операцию. Работает и штаб НОАЮ. И тут происходит невероятное. Удивительный сбой в военной машине.
«И. В. Сталин и И. Б. Тито договорились, что Белград будут брать войска Красной Армии и НОАЮ, вместе они и войдут в город. К сожалению, – простодушно пишет генерал С. М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны», – мы в Генеральном штабе не учли того обстоятельства, что скорость наступления советских танков значительно превосходила скорость передвижения югославских войск, не имевших тогда ни танков, ни автомашин. Не учли этого в должной мере и в штабах фронта и армий». (Раненые партизаны, спускающиеся с гор на своих двоих, и танковый марш-бросок легендарного маршала Ф. И. Толбухина, – несколько разные картинки, не так ли?)
Привычная оберрация зрения штабистов? (Они же видят мир сквозь призму своих построений, убеждены в собственном всеведении и в том, что реальность меняется только благодаря их виртуальным усилиям. Так, когда британские разведчики научились расшифровывать донесения германского верхмата, британские штабисты уверили себя, что благодаря этому «Черчилль знал больше о военной обстановке в Югославии, чем сам Тито», – пишет в своей книге «Иосип Броз Тито: власть силы» Ричард Уэст).
И все же, почему в советском Генштабе (начальник – генерал армии опытнейший А. И. Антонов) все внезапно поглупели – допустили (и пропустили) такую нелепую ошибку? А, может быть, это и не ошибка вовсе? А тайная директива Сталина? Намек. Как приятно было бы Иосифу Виссарионовичу (вспомним мемуары Джиласа) «попридержать» армию Тито и приписать все заслуги освобождения Белграда себе. Генштаб и затеял «игру»? Авось Федор Иванович Толбухин, герой Брусиловского прорыва (1915 год) сходу возьмет Белград, вынуждаемый сложившимися (по воле Сталина и Генштаба) обстоятельствами и снедаемый честолюбием генерала Михаила Скобелева.
Но Толбухин не Скобелев! «По многим человеческим качествам, особенно по степенности, солидности, необычайной скромности и доброте, близости к солдатским массам, напоминал великого русского полководца М. И. Кутузова». Федор Иванович, верующий человек и брат священнослужителя, не может допустить неизбежных и многочисленных жертв среди своих танкистов, не поддержанных югославской пехотой, и мирного населения Белграда.
И он понимает политическое значение совместного взятия сербской столицы. И он порядочный человек, а не политикан. А еще Толбухин сам талантливейший штабист. Умеет переигрывать других штабистов: умно, тонко – незаметно. Сотрудник Генштаба Штеменко пишет: «Об этих неувязках в наступлении советских и югославских войск напомнила Генштабу телеграмма Н. В. Корнеева от 18 октября, помеченная югославским телеграфистом не совсем обычным шрифтом: «По радио, очень молния». Телеграмму доложили Ставке. На 3-ий Украинский фронт пошла депеша, требующая посадить на наши танки югославскую пехоту и совместно быстрее брать Белград».
Кто в очередной раз разбудил Корнеева? (Подобно его заместителю А. П. Горшкову во время операции «Россельшпрунг».) Штеменко невинно продолжает: «Ф. И. Толбухин к тому времени и сам заметил некоторый разнобой в наступлении войск и обратился к маршалу Тито». Сильный ход. Толбухин берет на себя функции по координации действий армий – то есть функции Генштаба? Руками Корнеева звонит в советский Генштаб, а сам выходит на командующего Тито. Тито нужно сообщить, что происходит!
Правильные, очень правильные слова пишет генштабист: «…торопиться вперед нужно было и танкам, и пехоте – и не порознь, а только вместе». И вместе с болгарскими братьями, кстати. …Белград взят. Гвардии генерал-лейтенант танковых войск В. И. Жданов и командир 1-го Пролетарского корпуса НОАЮ генерал-полковник Пеко Данчевич доложили командованию об освобождении столицы. А в середине ноября Старинова и Корнеева вызвали в Москву за то, что «Корнеев передал часть имущества <…> штабу Тито». Не оправдал доверия Генштаба. Превысил собственные полномочия, переборщил с инициативой. Влез, куда не надо. «Мы с Корнеевым, – пишет Иван Старинов, – остались без работы».
Действие третье – «Сдача». Время действия – 1948 год. Место действия – Советский Союз.
Восемь тысяч советских воинов погибли, освобождая Югославию. Более двух тысяч советских людей получили югославские ордена и медали. И многие, очень многие, в 1948 году их сдали. Чтобы показать свое презрение «фашистской клике Тито-Ранковича»? Нет, отдавали заслуженные награды «компетентным органам» с болью и стыдом – потому, что боялись сталинских репрессий. Потому что страна привыкла бояться. Сталин жестоко мстил своим зарубежным соратникам, поддержавшим «отщепенца» Иосипа Броз Тито: «Восточноевропейские процессы над титовцами, пожалуй, даже больше, чем процессы тридцатых годов в СССР, показали сталинскую параноидальную подозрительность», – замечает английский журналист Ричард Уэст. В мемуарах П. А. Судоплатова утверждается, что в Москве готовилось покушение на Тито.
Как тут не бояться? Но некоторые осмелились не сдать ордена. Не предать дружбу с народом Югославии. Вот и дедушка мой, Петр Матвеевич Огибалов, не сдал орден «За заслуги перед народом» 1 степени (с номером 10) и медаль за освобождение Белграда. «Покажите мне приказ», – догадался ответить он, когда к нему пришли компетентные люди. Официального письменного приказа не было. «Ну, вы же, как коммунист, понимаете…». Всё прекрасно понимал – и не отдал. Бедная моя бабушка! Что она там за дверью в дедов кабинет за эти минуты пережила… И когда после смерти Сталина советским гражданам разрешили посетить Югославию, профессор механико-математического факультета МГУ Огибалов прилетел в Белград. Его встречали братья по оружию – югославские летчики-дублеры.
– Что-то не вижу прежнего задора! – удивился московский профессор. Авиатичари мялись, мялись, но признались: – А наш-то орден ты не наденешь.
– Отчего же? – сделал вид, что не понял Петр Матвеевич. – Когда пойду на прием – надену.
– Покажи орден!
Это чемодан распаковывать! Уф, распаковал. Достал. И опять бывший штурман оказался в белградском небе. Его качали долго-долго.
Действие четвертое – «Чем дело закончилось».
Советские руководители помирились с Тито. А потом опять дулись, и опять мирились. И когда надумывали мириться, посылали в резиденцию в Бриони (среди прочих депеш, знаков и сотрудников) посла доброй воли профессора П. М. Огибалова, которого Тито помнил по 1944 году.
Ремарка: Огибалов любил Югославию, знал сербско-хорватский язык, много лет сотрудничал с Белградским и Титоградским университетами, читал там лекции, писал учебники, вел аспирантов и докторантов. В его московском кабинете всегда висели два портрета – Юрия Гагарина и Петра Негоша. А что остальные наши персонажи? Ивлин Во стал знаменитым писателем и написал несколько романов, посвященных Югославии. Фицрой Маклин и Н. В. Корнеев долго оспаривали друг у друга славу спасения Тито. Уинстон Черчилль выпустил из тюрьмы нацистов – в ответ на возврат его писем к Бенито Муссолини ловким шантажистом Отто Скорцени. А легендарный храбрец Отто, окончательно оправданный в 1951 году американским военным судом, живя в Мадриде, имел десять человек охраны, постоянно менял адреса, увольнял своих служащих и, по свидетельству своего сына, не выходил один из дома вечером – панически боялся «руки Москвы». Двадцать лет боялся, что его похитят и убьют, жил в страхе до самой смерти.
И. В. Сталин тоже много лет боялся, не доверял, и умер на радость своим соратникам – а, может быть, и по их воле. Маршал Ф. И. Толбухин умер в 1949 году, в пятьдесят пять лет. Здоровье подвело, сообщают официальные источники. Зато «дедушка русского спецназа» И. Г. Старинов дожил до ста лет. Его именем названа звезда в созвездии Льва.
Краткий экскурс в исторические документы дилетанта. Документы о многом могут рассказать, если их читать внимательно. Если сопоставлять друг с другом, если анализировать не только что (о чем), но и как написано. Что скрыто за гладкими канцелярскими формулировками, какие мотивы двигали автором текста и каковы явные и скрытые отношения действующих лиц рассказываемой истории. «Личность и текст» – так можно обозначить ту научную тему, то проблемное поле, в котором я как профессионал работаю много лет. Но исторические документы тоже пишутся живыми людьми! И могут приоткрыть то, что авторам не хотелось бы показывать. Психолог сказал свое слово. Теперь задача историков подтвердить или убедительно опровергнуть мою герменевтическую версию, мой женский взгляд на военную историю.
Оксана Кабачек
(Фотографии из личного архива автора и открытой сети Интернет.)
