Убийство на Дорчоле
Утром 6 марта 1930 года Белград оказался в тяжелом положении. На рассвете весть о преступлении, произошедшем ночью на Дорчоле, понеслась по району со скоростью света. Ситуация подогревалась ещё и тем фактом, что в те дни белградцы, как и весь мир, следили в прессе за признанием кровожадного убийцы Киртена, чьи преступления в Дюссельдорфе освещала и белградская пресса того времени. Дорчолский преступник весьма напоминал своего немецкого «коллегу».
Той ночью на Дубровницкой улице была убита восьмилетняя девочка. Её тело было найдено двумя рабочими только на следующий день в фургоне на так называемой «Шутеевской площади» — огромном складе пиломатериалов недалеко от Дуная.
Все окрестные жители провели ночь на ногах в поисках маленькой Даницы Црногорац, а когда на следующий день было объявлено, что она убита, страх закрался в сердца всех родителей. Многих детей просто не выпускали из дома.
Ажиотаж достиг апогея, когда власти опубликовали в прессе предупреждение, в котором рекомендовали гражданам обращать внимание на любых прохожих, которые могут показаться им незнакомыми, особенно на тех, кто предлагает детям деньги и конфеты. Ведь девочка в роковой день была не одна, а со своей подругой: «Мы стояли перед домом, когда пришел дядя и пригласил её послушать его, а взамен он дал ей два динара», — рассказала она.
Многие свидетели позже заявили, что видели маленькую Даницу с неизвестным пожилым мужчиной на Дубровницкой, а затем на улицах Деспота Джурджа и Панчича. Однако толку от их показаний не было.
Показания нашедших несчастную Даницу рабочих и охранников склада были более полезны полиции: «Мы должны были перенести эту кучу досок в другое место, поэтому залезли наверх, чтобы снять один из буксировочных вагонов. Когда мы поднялись, то увидели бедного ребенка. Мы сразу же сообщили об этом охранникам – они тогда разговаривали со следственными органами. Нам всем было странно, почему овчарка, охранявшая этот участок, не залаял, увидев убийцу, вероятно, она его знала».
Охранник тоже не выходил из своей комнаты по другую сторону здания, что ясно указывало на то, что убийца очень хорошо знал планировку склада, и, вероятно, приручил собаку.
Внутри старого автомобиля, стоявшего у здания склада, были найдены куски разорванного белья маленькой Даницы. Всё указывало на то, что малышка сопротивлялась, но в конце концов её задушили. Следы обуви показывали, что убийца носил девочку на руках. Однако дальше расследование зашло в тупик — информации о том, кто приходил или уходил со склада, и даже о тех, кто работал здесь постоянно, было ничтожно мало.
На третий день после убийства маленькой Даницы в прокуренной кафане на Дубровницкой улице, рядом со складом сидели два репортёра криминальной хроники. В заведение вошла крупная женщина в тапочках, и один из гостей спросил её: «Как поживает Мата?» «Да никак, — ответила она, — Просто ходячее несчастье, без руки остался!» Журналисты узнали, что некий Мата работал в соседней столярной мастерской и что бензопила отрезала ему руку.
Коллеги подумали об одном и том же: столярной мастерской нужны доски, почему бы её работникам не стать постоянными покупателями на складе? Оставалось узнать, кто именно из рабочих чаще всего посещал «Шутеевскую площадь», особенно в последние дни. Складской сторож сообщил о двоих: некоем Мате и Андрии Ганцманне, который, кстати говоря, уже несколько дней на работе не появлялся. Жена Ганцманна сообщила, что последнее время он редко приходил домой, а если и появлялся, был пьян.
Последний раз она его видела как раз 7 марта: Андрия переоделся, выбросил грязную одежду, надел костюм её брата, взял шляпу и ушёл. Сведения от двух репортёров представляли большую ценность для следственных органов. Полицейские немедленно отправились в дом предполагаемого преступника, где и нашли костюм, который он снял в роковую ночь. Уже на следующий день в ежедневной газете было опубликовано ложное описание подозреваемого, чтобы успокоить убийцу. Тот действительно отказался от побега в Румынию, расслабился и даже стал посещать парикмахерскую, где его и обнаружил один из агентов, тоже заглянувший сюда, дабы побриться. Выяснить, что Ханцманн скрывается у своего приятеля на Ядранской улице, особого труда не составило.
Соседям он представился как Адраш Бачи, находящийся в процессе развода со своей женой, а потому снимавшего квартиру и занимавшегося поиском плотницкой работы. Никто не мог поверить, что это и был убийца маленькой Даницы!
На суде Ханцманн сначала всё отрицал отрицал преступление, но обвинение представило двух свидетелей – подругу Даницы, которая видела лицо убийцы в роковой день, и ещё одну одиннадцатилетнюю девочку, дочь владельца «Банатской кухни», которую Ханцманн пытался заманить за несколько дней до своей восьмилетней жертвы. Когда его прижали к стенке, он изменил свои показания и сказал, что ничего не помнит, потому как был пьян. Суду потребовался весь его профессионализм и опыт, чтобы по капле вытянуть из Андрии ужасные подробности его преступления.
Ханцманн, однако, не оказался на виселице, как ожидали многие, а получил 20 лет тюрьмы. По уголовному праву того времени пьянство, а также установившаяся склонность к алкоголю не освобождали преступника от наказания, но могли серьёзно смягчить его. Недовольные приговором белградцы перекрыли улицу перед зданием окружного суда с криками: «Повесить! Виселица! До смерти! Давайте судить его!»
Осуждённого убийцу пришлось вывести к машине через боковой выход , чтобы белградцы не линчевали его посреди улицы князя Михаила. К сожалению, неизвестно, какова была дальнейшая судьба этого монстра, учитывая, что спустя 11 лет именно его соотечественники в нацистской форме оккупировали Белград.
Возможно, он был освобождён из тюрьмы и прикомандирован к одному из «штрафных» формирований, которыми изобиловал гитлеровский Третий рейх. Предназначенные для устрашения любого, кто осмеливался сопротивляться нацистам, эти формирования состояли из чудовищных злодеев, таких как детоубийца с Дорчола.
