Не признавшие поражение
Скоропостижно скончавшийся этим летом посол Сербии в России Мирослав Лазански был не только знаменитым журналистом, прошедшим в 90-е и начале 2000-х практически все «горячие» точки планеты. Это был ещё и неутомимый историк-исследователь, особый интерес для которого представляли события последней мировой войны.
И это не удивительно. Всего за два дня до смерти он написал несколько сообщений, одно из которых озаглавил так: «Это для меня очень важно». К письму были прикреплены две фотографии: оригинал клятвы его отца, Владимира Лазанского — офицера Королевской армии Югославия, и его военный билет. Несмотря на то, что отец будущего журналиста был словенцем по национальности, Мирослав сделал приписку: «Он был гордым сербом до последнего дыхания».
Клятва королю и отчизне прозвучала в Нише 27 октября 1940 года:
— Я, Лазански Владимир, клянусь Всемогущим Богом, что буду верен Верховному главнокомандующему этой военной силой, королю Югославии Петру II. Всегда и везде всей душой буду послушан ему. Я буду героически сражаться за Короля и Отечество, я нигде не изменю Солдатской Клятве и буду подчиняться и честно выполнять приказы всех моих командиров. Да поможет мне Бог!
Всего через несколько месяцев Югославия вступила во Вторую мировую войну и попала под немецкую оккупацию. Лазански вместе с товарищами, отказавшимися признать поражение, был отправлен в концентрационный лагерь „Oflag 6 C” в Оснабрюке. Это был самый крупный «логор» для офицеров югославской королевской армии. В нескольких десятков бараков содержалось около шести тысяч человек – цвет военной интеллигенции. На каждого офицера отводилось 4 квадратных метра.
Первые заключённые прибыли в Оснабрюк 26 апреля 1941 года. Хорваты тут же отелились от других, перейдя в отдельный блок, где каждое утро поднимали хорватский флаг. Через месяц все они были отпущены домой. Позднее, лагерь покинули и сербы, чьи семьи проживали на территории Хорватии или землях, отошедших Болгарии, Италии и Венгрии. Отпустили всех, согласившихся сотрудничать с профашистскими режимами в Любляне и Белграде. Таким образом, за колючей проволокой остались только евреи и убеждённые сторонники монархии или независимой Югославии.
Офицеры Королевской армии Югославии перед отправкой в лагерь.
Сперва евреям, а их в лагере было пятьсот человек, отвели самые неустроенные бараки. Отношение к ним со стороны немцев было столь ужасным, что остальные офицеры просто взбунтовалась. Тогда всех заключённых немцы вывели на плац и потребовали самостоятельно разделиться по национальному признаку. Этот шаг позволил бы коменданту лагеря, как бы опираясь на «решение» военнопленных-славян, официально отделить евреев от остальных заключённых, вывести их за рамки действия Женевской конвенции, а позднее отправить в лагеря уничтожения.
Но ни один сербский офицер не двинулся с места. За уговорами последовали угрозы – бесполезно. Офицеры Королевской армии Югославии отказались предавать своих братьев по оружию и тем спасли им жизнь. Больше того, издевательства над евреями в „Oflag 6 C” прекратились.
Пленные сербские офицеры с нашитыми номерами.
Конечно же, жизнь в лагере значительно отличалась от того кошмара, который выпал на долю советских военнопленных. Кроме ежеутренних и ежевечерних поверок – ничего общего. Но следует помнить, что мы говорим именно об офицерском лагере (Oflags). Простой рядовой сербской королевской армии попадал в Stalags и не имел в заключении привилегий, которыми пользовались его командиры. Солдат, например, регулярно выводили на принудительные работы. Хотя, многим это спасло жизнь – за пределами колючей проволоки можно было раздобыть пропитание. Нет, в „Oflag 6 C” тоже голодали, но из Красного Креста сюда регулярно приходили посылки с едой и сигаретами. Интересно, что немцы ни разу их не вскрыли, даже когда в самой Германии начался голод.
По тайно пронесённому в лагерь радио заключённые слушали новости ВВС. Священник Милан Йованович ежедневно вёл службу. Здесь было целых пять футбольных команд и самодеятельный театр.
Поскольку в заключении оказались бывшие министры, послы, судьи, писатели и учёные, в лагере действовали разнообразные курсы, где можно было выучить иностранный язык или обогатит свои знания в области гуманитарных и точных наук. Военнопленные организовали даже несколько научных обществ.
Братская могила сербских военнопленных офицеров в Оснабрюке.
Среди преподавателей были историк-публицист Ото Бихали Мерин и поэт и переводчик Станислав Винавер – двое из спасённых офицеров-евреев, писатель и литературовед Милан Богданович, переводчик Душан Тимотиевич, давший героям американских комиксов сербские имена, и многие другие.
Шестого декабря 1944 года авиация союзников подвергла лагерь жестокой бомбардировке. Немцы запретили военнопленным покидать бараки, так что британские фосфорные бомбы унесли жизни десятков человек. Позднее многие офицеры погибли и при авианалёте по пути в другой лагерь. Абсолютно не ясно, чем руководствовались английские лётчики – на фотографиях RAF-а лагерь отметили особым значком, да и колонна военнопленных с воздуха была прекрасно видна.
В 1945 году часть югославских офицеров наконец-то возвратилась домой, среди них был и Владимир Лазански. Но большинство, прежде всего генералы, уехало в США, Канаду, Австралию. Желания жить в титовской Югославии у них не было.
Православная церковь в Оснабрюке.
Через 65 лет на месте бывшего лагеря „Oflag 6 C” владыка среднеевропейский Константин впервые отслужил поминальную литургию. На могилы погибших военнопленных возложили венки. Это важное для Сербии событие произошло благодаря Лейле Слиепчевич и отцу Синише (Вуясиновичу), священнику оснабрюкской церкви. Именно они годами боролись за то, чтобы история 6000 югославских военнопленных стала достоянием гласности. Они достойны благодарной памяти.
Вера Соколова по материалам сербской прессы.
