Пахомий Серб — агиограф российский
Пахомий Логофет или Пахомий Серб — иеромонах, агиограф, гимнограф, составитель и редактор ряда житий святых, похвальных «Слов», служб и канонов, переводчик.
Именно Логофет заложил на Руси основы «канона» написания жития святых, даже если все исторические сведения о них ограничивались именем, местом подвига и типом подвижнической жизни.
О самом средневековом литераторе-агиографе мы знаем мало. Вот что пишет священник В.Яблонский в своей монографии «Пахомий Серб и его агиографические писания».
«Детство Пахомия, проведённое им в Сербии, можно думать, падает на конец XIV или начало XV века. Это было время, когда политическая и церковная слава Сербии угасла окончательно вслед за великим и тяжким событием сербской истории – Косовской битвой (28 (15) июня 1389 г.) с трагической судьбой князя Лазаря. Осталось славное литературное прошлое, расцвет которого совпадал со временем блестящего периода сербской истории. В этом прошлом Пахомий мог находить богатые традиции церковного риторизма, перешедшего в Сербию от византийских образцов чрез Болгарию и частью чрез непосредственное знакомство с литературой византийских житий и слов при постоянных живых сношениях юго-славян с греками того времени.
Россия конца XIV и XV веков была в постоянных живых сношениях с Афоном. Мы знаем здесь целую русскую колонию, члены которой занимались покупкой и списыванием там книг. В самой России по разным нуждам появились южнославянские выходцы, жившие и учившиеся на Афоне. Это митр. Киприан, Григорий Цамблак и их младший современник наш Пахомий Серб. Все трое принесли на Русь то риторически-похвальное направление в агиологии, которое достигло зенита развития в писаниях последнего из них. Появление Пахомия Серба в сороковых годах XV века с его умением по политическим и церковным обстоятельствам эпохи было как нельзя более своевременным и заранее обеспечивало успех опытному ритору борзописцу.
Никому неизвестный Пахомий Серб был милостиво принят владыкой Великого Новгорода Евфимием, «украсив» потом «ради сего» память святителя особым житием, написанным по повелению преемника Евфимиева, архиеп. Ионы. Долго ли был Пахомий в Новгороде – неизвестно. Если он прибыл на Русь при архиеп. Евфимии II, то, следовательно, не раньше 1429-го года. Написав в Новгороде службу и похвальное слово пр. Варлааму Хутынскому, службу Знамению Богородицы и, вероятно, житие пр. Варлаама и похвальное слово Знамению в этот первый период жизни на Руси, отправился в Москву, по-видимому, около 1440–1443-го гг., когда мы находим его в Троицком монастыре28. Что касается Афона интересного для нас времени, т. е. XIV и XV веков, то он был центром, куда стягивались и где жили и трудились главные деятели, выходцы славянского юга. Это была не только высшая школа православного подвижничества, центр восточного монашества, но и средоточие духового просвещения и книжного дела.
Он не принёс, по-видимому, на Русь нового мировоззрения ни политического, ни церковного, так как мысль о нём, как носителе идеи о Москве – третьем Риме, основываемую на памятнике, написанном не раньше 1480 года, а может быть даже в начале XVI века, памятник, следов которого нет в русской письменности до XVI века, каково сказание о князьях Владимирских, должна быть признана недоказанной; не принёс мировоззрения, которым мог бы дорожить как интимной личиной святыней. Не принёс он и идейного творчества, которое клало бы особую, новую печать внутреннего достоинства на его писания. Пахомий принёс с космополитического Афона только искусство словослагателя, внешнее риторическое умение. При его иностранном происхождении политические и церковные вожделения Москвы и Новгорода, взаимно противоположные, не затрудняли его авторства, двух огней для него не было, – он мог свободно, вне влияния упрёков совести на характер его трудов, служить и двум врагам. В писаниях новгородских он проводит новгородские идеи, в московских – московские.
Сам Пахомий понимал задачу и цель своих писаний не в смысле их историографической ценности, не в ином каком-либо, а именно в значении церковной нравоучительной проповеди, когда в надписании своих четьих произведений, – житий, слов и сказаний, – ставил литургическую формулу «благослови отче», указывая на их назначение для прочтения в церкви или на трапезе с благословения настоятеля. Читаясь в списках самых ранних и повторяясь неизмеримо в позднейших, эта формула, несомненно, восходит к самому Пахомию600, с другой стороны, она свидетельствует, что и последующее время понимало назначение работ славного ритора также в смысле церковных проповедей.
Кроме авторства и редакторства Пахомий много занимался переписной книг. Время и место смерти странника-ритора неизвестны.»
