Серб на Чукотке
«Посмотрите на карту. Когда обнаружите, где находится Чукотка, у вас появится желание увидеть ее и узнать», — объясняет Момир Алорич. Портал «Окно в Россию» побеседовал с Момиром о том, как живется сербам в условиях вечной мерзлоты, о возможном реалити-шоу с местными оленеводами, а также выяснил, почему Кустурица должен поехать на крайний север
Сидит один представитель северных народов на краю света.
К нему подходит другой:
— Хочешь анекдот расскажу, политический?
— Нет, сошлют далеко…
В 2008 году в «добровольную ссылку» отправился белградский студент Момир Алорич работать на сербскую фирму. Поехал компьютерщиком в регион, территория которого почти в десять раз превышает сербскую, а население составляет всего 50 тысяч человек. На Чукотку, о которой большинство его соотечественников (а, положа руку на сердце, и наших) знает только то, что это не то же самое, что Камчатка, и что ее возглавлял Роман Абрамович.
— Зима, -35, холод, ветер. Я один, со своими мыслями: чего я достиг в жизни, где я нахожусь… Это размышления о жизненных рубежах, но и Чукотка — метафора рубежа земли. Если бы земля была плоская, здесь бы был ее край.
— С 2008 года ты периодически приезжаешь на Чукотку, последний раз пробыл здесь полтора года. По отзывам знаю, что этот край хорош для созерцателей. Скажи, время там идет, бежит или стоит?
— Я ощущал себя как в режиме standby, когда компьютер уходит в сон: шесть месяцев живешь какой-то жизнью, а время не идет. Но это субъективное ощущение, потому что я иностранец, приезжал ненадолго, а для самой Чукотки, в плане ее развития, время бежит…
— И как развивается этот край?
— Наша фирма начала работать на Чукотке где-то в 2001 году. Состояние было катастрофическое: не было дорог, магазинов, продуктов. Я разговаривал с местными: купить головку лука или помидор — это был настоящий успех. Ничего не функционировало, люди бежали отсюда. Роман Абрамович буквально возродил Чукотку, все жители ему очень благодарны. Очень серьезно вырос уровень жизни, а сейчас, мне кажется, все как будто ждут сигнала: в каком направлении дальше развиваться Чукотке? Самая большая проблема, что в ближайший город, Магадан, нет дороги.
— На Чукотке в некоторых районах еще сохранился традиционный жизненный уклад…
— Я вот нашел фотографа, снимавшего племя, которое еще никто никогда не фотографировал. Это вообще преимущество Чукотки – она обеспечивает контакт с разными периодами истории: когда видишь коренные народы, ощущение, что вернулся вглубь веков. С другой стороны – есть заброшенные территории первой половины XX века. А на фоне этого – современные города.
— Человеку с Балкан, то есть, в большинстве случаев, общительному, сложно привыкнуть к одиночеству и тишине.
— Очень тяжело было вначале. К тому же я приехал в период белых ночей. Но через месяц это начинает нравиться. И когда я в декабре вернулся в мой Белград, мешало все: и городской транспорт, и шум, и люди. У меня был настоящий шок .
— Обычно у северных народов в лексиконе существует огромное количество определений для снега, потому что они различают множество его видов. Ты что-нибудь такое заметил?
— Могу сказать, что мне сейчас больше всего нравится чукотский снег. Он мелкий, как пудра, не такой холодный и влажный. А наш белградский и московский — так себе. С чукотским снегом может сравниться только тот, что в моем родном селе в Черногории, на высоте 1000 метров над уровнем моря.
— Ты мог бы остаться на Чукотке?
— Мог бы на определенный период, но я слишком привязан к родственникам и друзьям. Вместе с этим, на Чукотке я познакомился с местным жителем Сергеем. Я спросил его, как он приехал сюда? Оказалось, что он с Кавказа, поехал заработать денег, чтобы купить авто. Было это тридцать с лишним лет назад – так и остался на Чукотке. Много здесь таких историй, про людей, которые приехали на несколько месяцев, а остались на всю жизнь. Чукотка — это магнит. В России говорят, что плачешь дважды в жизни: когда приезжаешь на север и когда надо уезжать.
— Я как-то делал материал про семью «якутского серба»: он в середине 90-х поехал в эти края на заработки, и, хоть и остался, акклиматизироваться толком не смог… А что скажешь про «чукотских сербов»?
— Минус тридцать, в принципе, нормальная температура, все равно что на Балканах + 5. Я просто больше люблю прохладу, а вот многие мои земляки очень страдали от холодов. К тому же, там время года меняется каждые двадцать минут: сначала солнце, вдруг снег, вдруг туман, потом ветер и снова солнце. А вообще на Чукотке целый парад народов. Не как в Краснодарском крае, где их более ста, конечно, но тридцать с лишним точно есть. И сербы тоже – 4 семьи. Как так получилось? Работали в фирмах, взяли замуж красивых русских девушек. Живут, работают: кто таксистом, кто поваром, кто на стройке. Один — футбольным тренером.
— Ну, более или менее понятно, что дома спрашивают о Чукотке – про холода, про работу…
— Потом еще постоянно спрашивают про рыбалку. Я был на зимней, ловили корюшку. Мой отец был заядлым рыбаком, и я удил с ним. Но таких впечатлений, как от зимней рыбалки, никогда не было: маленькие удочки, надо долбить лед, а корюшка пахнет свежим огурцом. И никогда я не пил чая слаще, чем после трех часов, проведенных на морозе.
— В общем, в Сербии про Чукотку ничего не знают…
— Большая проблема в том, что и в России мало что знают. Нужно, чтобы о Чукотке больше говорили в СМИ, а то я заметил, что у вас в месяц по национальному телевидению максимум две новости о ней. Это очень мало. У Чукотки огромный потенциал – как от добычи ископаемых (не зря же ее называют «таблицей Менделеева»), так и туристический.
— Центр Чукотки — Анадырь. Пожалуйста, несколько деталей из жизни этого города…
— Конечно, жизнь не лишена монотонности. С другой стороны, я уверен, что Анадырь – единственный город в мире, где ребенок 7-8 лет останавливает такси и говорит — мне в школу. И родители не беспокоятся за него, потому что город безопасный. Чукотка – своего рода резерват, где нет наркотиков, где низкий уровень криминала и безработицы, где люди живут спокойно. Анадырь, мне кажется, надо представлять в мире как город для молодых семейных пар, а холод и монотонность надо просто представить как терапию…
— Ты, наверное, знаешь, что существует множество анекдотов про чукчей…
— Мне их всегда немного жаль. И должен сказать, что у нас с русскими есть один такой общий недостаток: мы слишком высокого мнения о себе. Я несколько раз ввязывался в серьезные споры и вставал на защиту этих малых народов. Нелегко жить в тундре, поэтому эти северные малые народы — на самом деле — большие. Мы, может быть, умеем пользоваться «Скайпом», но не умеем охотиться на оленей, спать в ярангах и вообще жить тем, что дает нам природа. А они умеют – и это их большое достижение.
— Знаком ли ты с книгами Юрия Рытхэу, в частности, с классической «Операцией Чукотка», про мальчика, которого на льдине унесло в море…
— Я знаю, что это самый известный писатель-чукча. Кое-что читал, но не хотел, чтобы его слова и образы испортили мое собственное впечатление о Чукотке. Я мечтатель по природе своей, и у меня есть идеи, как представить этой край в мире. Я бы, бесплатно, просто договорившись с каким-нибудь телеканалом, прожил месяц-два с чукотским племенем: ел бы то же, что и они, охотился. Получилось бы своего рода реалити-шоу. Я вот все думаю, почему не организовывать на Чукотке что-то типа творческих лагерей. Я думаю, Эмир Кустурица первый бы заинтересовался такой поездкой… А что, каждый год на две недели приезжали бы сюда деятели культуры с лекциями, а СМИ это освещали. Надо развивать туризм на Чукотке, для этого все есть.
— В своем блоге ты сравнил себя с теми, кто 10000 лет назад пришел на Чукотку в поисках подходящих мест для охоты. Ну а ты приехал в поисках работы, опыта, а больше всего – в поисках самого себя. Нашел?
— Я считаю, да. Сейчас у меня желание жить и работать в направлении Россия-Сербия-Черногория. Между нашими странами должны быть братские отношения, а не завязанные исключительно на интересах. Вот даже сейчас, мне кажется, между Сербией и Россией связей не так много: недостаточно студенческих обменов, предложения российских факультетов практически не представлены в нашей стране. На Балканах должно быть больше российских фильмов, сериалов… Москва сейчас современнее Лондона, а с другой стороны, я, когда первый раз приехал в российскую столицу, я слова по-русски не знал, но ощущал, что я здесь – свой. В общем, мы близки по традициям, по истории, по взглядам на жизнь. Мы – веселые народы. И надо лелеять эту близость. В Сербии у кого-то еще живо представление о России, как ее показывали в 90-х, — серость, однообразие, лагерь коммунизма… А Россия, между тем, возрождается, прогрессирует. Я это наблюдаю с 2008 года. Мне кажется, через 10 лет она станет первой экономикой мира.
Фотография с личной страницы Момира на портале Одноклассники.
