…Чтобы больше любить Россию

Уезжают от безнадеги

На вопрос о бедах Церкви отец Никола ответил сразу, ни секунды не мешкая:

— Сребролюбие, разделение, отсутствие должной молитвы, — помолчал, добавил, —  Но бороться мы должны, как ни крути – христиане мы или нет? Знаю, что спросишь сейчас: «Как же бороться?». А вот так и сопротивляться: молитвой, благотворительностью, единением – желательно, в любви.

Матушка Зорица занята с маленькой дочкой Анной, старший сын, Филипп, где-то бегает – на долгие разговоры времени нет: так просто – зайти, поприветствовать, немного поговорить.

Отец Никола постоянно в разъездах: то в одно село зовут, то в другое – пообщаться с прихожанами важно, приглашают, и настоятельно приглашают, ежедневно.

— Людям нужно утешение. Да что там – и просто доброе слово помогает в наших-то условиях, — говорит он.

Жизнь идет, и сейчас в Косово стреляют меньше. В Приштине, говорит отец Никола, вообще спокойно, можно сказать – гораздо хуже на юге, у монастыря Печка Патриаршая, а здесь все более-менее мирно. Только сербов мало осталось – уезжают.

— Почему, куда уезжают?

— А ты просто поезди по нашим сербским селам, посмотри, поговори – сам и увидишь. Самый простой ответ: от безнадеги. Чем она вызвана? Ты ж сам спросил о главных бедах Церкви – мне думается, что они-то и есть основные причины очередного сербского исхода. А безработица, анклавы – это тоже серьезные причины, но они, по-моему, вторичны.

Про сребролюбие и расспрашивать не хотелось – слишком все знакомо и прозаично. Не больше поэзии и в разделении

Лег перед трактором: “Не пущу сербов!”

Сейчас по Метохии ходит странствующий монах, бывший игумен одного из монастырей, лишенный сана. В самые тяжелые годы он не только сохранил монастырь, но и начал его восстанавливать. А еще лег перед трактором, ведущим колонну беженцев: «Не пущу, — кричал, — сербов! Сербы должны жить в Косово!» Остановил колонну, народ по домам разошелся, и монастырь стал местом утешения.

Через некоторое время «из центра» прислали нового молодого настоятеля – не сошлись характерами с ним ни игумен бывший, ни народ. Скандал, уход из монастыря, раскол, запрет в служении, разделение.

Паломников в монастырь сильно поубавилось, а странствующий монах, лишенный сана, находит приют в разных селах в Метохии. Понятно, что отношение к иерархии у народа непростое. Пустеют церкви.

Шиптары вывешивают красный с черным орлом албанский флаг на очередном освободившемся сербском доме, у виска пальцем крутят: «Ну, ребята, вы даете! Да вы ж сами себя гробите – никакого оружия не надо!».

Евангелист Лука забыл написать про бадняк

Православие сохраняется, во многом благодаря народным традициям. Тот же бадняк, например: в Рождественский сочельник семьями идут в лес, срубают дуб, несут домой. Самый старший член семьи, чаще всего дедушка, или даже прадед, своими руками рубит ствол, берет одно полено, самое большое, и растапливает рождественский очаг.

Скромная (по сербским, конечно, понятиям) постная трапеза сопровождается песнопениями или чтениями из Евангелия – поют и читают дети.

Сербы мне еще тайком сообщили, что евангелист Лука забыл написать: оказывается, вифлеемские пастухи, пришедшие поздравить Святое Семейство, согрели его в пещере именно дубовыми поленьями, положив их в очаг – отсюда и традиция начинать встречать Рождество Христово именно с бадняка.

Писать «Косово – это Сербия!» надо было не на вагонах

Драган Николич, председатель большой общины Партеш – Пасьяне рассказал о попытке пустить впервые за 18 лет поезд из Белграда до Косовской Митровицы. Сам состав был подарен Сербии нашей РЖД, разукрашен видами косовских обителей, икон, других святынь.

На всех вагонах на 20 языках было гордо написано: «Косово – это Сербия!» Провожали на вокзале с оркестром и флагами, речами и транспарантами, но албанские власти не позволили ему пересечь косовскую границу, и от станции Рашка поезд вернулся обратно – при полном молчании и разочаровании.

— Писать «Косово – это Сербия!» надо было не на вагонах, а на документах в Брюсселе, когда нынешнее правительство вело переговоры с шиптарами о статусе Косово! И сам поезд  пускать надо сначала по всей остальной Сербии – из Белграда в Новый Сад, скажем. Потому что мы, косовские сербы, и без напоминаний знаем, что есть Сербия, а вот некоторым нашим согражданам с «большой земли», не большинству ли, нелишне напомнить, что же такое Косово и Метохия.

Ведь, правда, так получается, что сербы уже как-то привыкли к тому, что можно вполне себе обойтись и без Косово. А о нас вспоминают аккурат перед очередными выборами – мол, помочь бы неплохо согражданам. Спасибо, что еще согражданами называют.

Стоит съездить в Сербию, чтобы научиться любить Россию

Чем позволить себе критические высказывания о России в сербском косовском селе, лучше бежать сразу, быстро и далеко. Я не очень-то и позволял, поэтому пух в кресле от обильного угощения.

Косово Поле – это не только место исторического и трагичного для сербов сражения, но еще и маленький городок, ставший уже пригородом Приштины. Здесь сохранилось аж три сербских дома, в одном из них я и гощу – у Горана и Александры Величкович.

Александра мечется между полугодовалым Тодором, который вдруг решил проснуться, и гостем «из нашей великой матушки России». Прошу ее уже перестать угощать меня и присесть за стол. Она вроде бы соглашается, кивает, но продолжает суетиться – до тех пор, пока Горан не восклицает: «Да сядь ты уже, мать, устала же – поешь хоть сама!» Смущенно прислоняет костыль к стене, садится, улыбается.

Костыль у Александры появился после того, как во время медового месяца, который они с Гораном проводили в августе 2014 года в Черногории, на море, на нее наехал на скутере один отдыхающий. Наехал так, что нога висела на коже – кости были переломаны. Муж успел спасти, вытащил из воды. Водитель скутера скрылся – как с места происшествия, так и из самой Черногории. Как выяснила полиция, он приехал сюда из России, из Читинской области.

Жуткая боль, больницы, несколько операций, сумасшедшие затраты, костыли. Боль усиливалась от недоумения: «Как это?! Братья-русские – и вдруг бежать?! Как?!» Последняя операция прошла в Нише, нога, похоже, срослась. Осталось разработать ее, походить еще пару месяцев с костылем.

— Так как же вы можете любить Россию после того, что случилось с вами? – спрашиваю. – Неужели нет обиды, разочарования в России, почему вы называете ее «нашей матушкой»?

— А ты не путай проступки отдельных жителей твоей страны с тем добром, которое ей присуще, — отвечают. – Есть Святая Русь, а есть государство со своими грехами и промахами. Мы любим Святую Русь и твердо верим, что это не фантом, а духовная реальность – ваши святые, кажется, прекрасно это доказывают все время. Ты что, сомневаешься в Святой Руси, что ли?

— Ничуть не сомневаюсь – так же, как и в Святой Сербии, и по тем же причинам.

— Многим русским стоит съездить в Сербию, чтобы научиться любить Россию по-настоящему, — говорят мои собеседники.

Что хорошо в Косово, так это отсутствие неискренности: сербы говорят то, что думают. Видно, что их мучает сегодня – это и раздор внутри Церкви, и среди самих православных, и обида на государство, и, конечно, материальные трудности.

Но самое трудное, наверное – это ощущение оставленности, покинутости, ненужности. Отсюда – радостный взгляд при виде любого человека, кому не всё равно, как живут братья.