Путеводитель по сельским кафанам
Кафанское разнообразие легко описать на примере Белграда, Нови Сада или даже Суботицы, полно мест, множество людей, и среди них как туристы, так и эмигранты. В этом смысле города сербские, имея своё отличие, тем не менее, мало чем отличаются от других городов, будь то Европа или Азия. Глобализация во многом причесала и кафанский свет. Так или иначе, знаковые точки в море безликих мест. А иные легендарные обители и сами стали ничем иным, как манком для туриста, всё, что в них осталось индивидуального, посыпано нафталином, будто засунуто под стекло или обведено музейной лентой. Это хорошая почва для тревел блогера, что «к вам заехали на час» и в этот промежуток времени нужно ярко показать традиции, словно на выступлении фольклорного ансамбля.
Совсем другое дело кафаны сельские, работающие сейчас и исключительно на местных. В былые времена любая деревня могла похвастаться минимум 10 кафанами на 4000 человек. И это демонстрировало всё социально-классовое разнообразие бывшей Югославии. Ежели сейчас заехать в какую-нибудь Чоноплю, то населения убавилось, и кратно ему – число кафан. Кроме того, все они сошли в статус так называемых «руп», то есть «дыр», что не значит, что они плохие, там тоже есть своя прелесть, но не с чем сравнить, и контингент в них один и тот же: подспившиеся селяки и молодёжь, что худо-бедно держит им кассу, оплачивая счета стариков. Более-менее успешные люди в селе в кафану не идут, но держат путь до ближайшего города, в нашем случае Сомбора.
Но стечением обстоятельств сохранилось такое уникальное место, как Кляичево. И пусть не все из вас когда-нибудь доберутся до него, тем не менее почитать о кафанах этого села будет полезным, дабы на модели его составить представление о сербской кафанской культуре. Исключительно о ней. В Кляичево почти не осталось ни одного немца или венгра, здесь население преимущественно из сербских беженцев двух последних войн. Бежали они в основном из нынешней Хорватии, те что из Боснии, живут ближе к Белграду или от него на юг. Мы же находимся на севере, щедром на плодородные и ровные земли, которые и раздавались беженцам. И то по йутру, то есть почти по полгектара на члена семьи. Не сложно догадаться, что спустя поколения общество разделилось на богатых наследников, в чьих руках собралось до 4-6 гектаров. Это весьма приличный доход, и они легко могут переплюнуть достатком жителя центра столицы, тем более что у многих этих селян свои квартиры там есть. А с другой стороны те, кто продали свои земли за копейки, а также ещё одна прослойка в виде своим умом и умением кормящихся жителей, которые пришли после великого раздела земель. Последние – это немногочисленный средний класс. Вот под это людское разнообразие приспособились и кафаны, коих здесь с десяток известных Бродяге, а есть ещё и такие, что работают без вывески на 4000 человек населения. То есть та самая квота, что была принята в Югославии за негласную норму.
Но, чтобы правильно понять село, следует утро начинать в месте, которое интерьером своим фору даст столичном клубу. Как ни странно, место, которое служит вечером молодёжи выгулом лучшей своей одежды, открывается раньше всех, в 6 утра, там можно встретить обеспеченных пенсионеров [немецкой пенсией] и успешных работяг.
Так что за легенды меж кафанами часто ведётся борьба, хозяин и официанты – конобары (и конобарицы) будут регулярно выражать досаду, если ты заглядываешь к ним реже, чем к конкурентам.
Вообще есть три типа кафанских гостей, что почти никогда не платят. По трём различным причинам. Первый – это полицейские. Их угощает хозяин или другие гости. Но есть нюанс, делается это без почтения. В некотором смысле, такова возможность отыграться всякого простого смертного перед властями предержащими, и высказать ему лично в лицо всё, что он о них думает. Исключение составляют, разумеется, правоохранители, что были на войне – их авторитет и почтение к ним высоко оправданы. Правда, они редко добиваются повышения по службе. И кафанский почёт – своего рода отдушина для них. Учитель, как наставник всего самого святого на Балканах, также платить не должен. Но его почёт одновременно смешан с тем, что все гости, ставящие ему рюмку, тоже когда-то были школьниками. И тут, как и в первом случае, срабатывает желание отыграться за годы вынужденного почтения в классах, правда степень колких шуток в адрес учителя много мягче той, что перепадает менту.
