Реформа Вука Караджича: так ли всё просто?

Для сербов Вук Стефанович Караджич и его реформа — это практически то же, что Михайло Васильевич Ломоносов для нас. Но если с русским гением всё предельно ясно, то деятельность сербского реформатора вызывает оценки весьма и весьма неоднозначные, причём в обеих странах.  И дело не только и не столько в содержании его нововведений. Говоря кратко, Вук стандартизировал сербскую кириллицу, убрав девятнадцать старых и добавив шесть новых букв, ввёл фонетическое правило «пиши, как говоришь, и читай, как написано»,  и реформировал литературный язык. Вроде бы, следует кричать: «Виват!» Но тут-то и начинается самое интересное.

В ХIХ столетии Сербия была ареной ожесточённой борьбы между ведущими мировыми империями.  Прежде всего, за влияние на Балканах боролись Австро-Венгрия и Россия. Причём у последней был явный козырь — православие. Во время османского владычества именно из России в Сербию привозились сотни богословских книг, так что старославянский язык ещё больше объединил наши народы. Сербы обратились к Синоду Русской православной церкви с просьбой помочь и с учителями. Первого октября 1726 г. в Сремских Карловцах открылась «славянская школа», в которой преподавал специально приехавший из России Максим Терентьевич Суворов. Вскоре Сербская православная церковь официально приняла русско-славянский язык. Больше того — он стал языком литературным, на нём говорила вся сербская элита.

Австро-Венгрия, владея значительной частью современного сербского государства, в свою очередь, начала навязывать сербам публикацию униатских книг  на кириллице. Было запрещено открывать школы с обучением на сербском языке –  всё было направлено на то, чтобы сербы могли получать образование только в римско-католических семинариях и военных школах. К тому же обязательным условием для вступления в офицерский чин был переход в римско-католическую веру. И всё же империя стремительно теряла свои позиции. Не удивительно, что через четыре года после событий в Сремских Карловцах, Вена заговорила о необходимости коренного изменения языковой ситуации у сербов.  Причём власти прекрасно понимали, что одними законодательными актами дело не поправишь.  Нужен был реформатор с сербскими корнями, способный решить эту проблему. Поиск такого серба доверили словенцу и истинному католику Ернею Копитару (1780–1844) (рисунок слева).

Ж. Стойкович,   автор книги „Восстание Вука Караджича“, отмечал: „Когда мы говорим о нашем народном языке, почти всегда отталкиваемся от неверного факта, от мифа о том, что языковую реформу начал и первым сформулировал Вук Караджич. Однако её осуществили до него другие, более или менее последовательно и решительно, так как Вук Караджич не упал с небес, а пришёл после многих (несмотря на то, что их успехи были частичные и ничего не значащие). Взяв идею, которая существовала, придав ей неожиданный размах и общественно-политическое значение, он превратил её в определяющую мысль и реальную силу эпохи, в зависимости от интенсивности роста сил и исторической роли народа“

Именно Копитар вывел на историческую сцену Вука Караджича. Правда, сначала знаменитый словенец всячески поддерживал другого лингвиста — Маркаля. Но тот свою работу не закончил, отказавшись от неё из-за давления Сербской Православной Церкви, и скончался в психиатрической лечебнице. Фонетическая формула «как слышится, так и пишется» принадлежала немецкому филологу Й. Аделунгу. Но он так и не смог применить её в своём знаменитом словаре, так же как ни в одном из языков великих культур фонетический принцип написания не смог заменить этимологический. Кстати говоря, в Сербии это тоже удалось, мягко говоря, отчасти. Известно, что  все носители не слышат свой язык одинаково! Если иностранцу положиться на этот принцип полностью, неизменно столкнёшься с проблемой многочисленных гОворов и упрощений, существующих в стране до сих пор. Если пирочанцы и сегодня спокойно обходятся четырьмя падежами, включая звательный, — что тут скажешь?

Кроме того, среди многочисленных примеров, показывающих другую сторону этого совершенного правила, весьма показательна история с заменой буквы „ять“ (Ѣ). Кроме фатального „раскола в языке“, на котором пишут сербы, так как графически также разделяются на „экавцев“ и „ийекавцев“, дословная замена „ять“, согласно диалектным особенностям, помешала возможному процессу постепенного объединения наречий и людей, говорящих на общем языке одного и того же народа.

Но вернёмся к Караджичу.  Копитар получил для него разрешение издавать в императорской Вене сербский журнал с новой орфографией в пику «Летописи» и другим изданиям, использовавшим орфографию старославянскую  и «потому находящимся под русским политическим влиянием“. Кроме того, Вук хотел заменить русско-славянский язык элиты языком народным («иллирийским»). А ведь именно он употреблялся  католической частью сербского населения! Для начала реформатор подверг унизительной критике лучших литераторов своего времени. Больше всего досталось  Миловану Видаковичу (рисунок справа), в то время знаменитому сербскому романисту и литературоведу. Рецензия Караджича на его „Одинокого юношу“ была написана ужасно грубо, а нападки на стиль автора были  крайне несправедливы.

Вук Караджич, прямо скажем, ни во что не ставил ценность литературного славяно-сербского языка, несмотря на то, что тот не был ни мёртвым, ни в полной мере искусственным.  Он отвергает не только древний церковно-славянский, но и сербский язык, уже обогащённый древним церковнославянским наследием. Можно сказать, что реформатор ни в грош не ставил самого великого Негоша, язык которого в „Горном венце“, не говоря уже о „Луче микрокосма“, был именно таким. Многие современные филологи считают, что Караджич убил старый слог, в котором было  больше условий для глубины, таинственности и чувственности, нежели в народном «иллирийском».

Исследователь И. Булович открыто подчёркивает : „Я думаю, что Вука Караджича, несмотря на его величие и вклад в нашу культуру, нельзя назвать продолжателем миссии Сербской православной церкви.» Больше того, именно она сохранила язык, реформатором отвергаемый. Она отстояла святой богослужебный язык Божьих книг и таким образом, а также с помощью других мер, предпринятых впоследствии, сохранила мистерии религии, познания Бога и святых тайн.

И последнее. Во времена, когда сербы опасались за своё самоопределение, особенно религиозное и национальное, они сближались с Россией. Когда же Россия была слаба, а влияние западных центров сил в Европе росло, сербам навязывались реформы, цель которых изначально заключалась в отдалении Сербии от России. Такой была и реформа Караджича. Согласно научным исследованиям, она, проводимая при поддержке Австро-Венгрии в лице Е. Копитара с целью „переопределения“ сербов и создания условий для их обращения в католицизм, стала причиной дальнейшей деструкции и языковой дезинтеграции с немалыми последствиями и в сфере политической.

Д.и.н. И.В.Чуркина в статье «Русские учёные и Вук Стефанович Караджич» подтверждает вывод, сделанный сербским исследователем Г. Добрашиновичем: «В борьбе за создание сербского национального языка, в борьбе против так называемого русскославянского языка — какой парадокс! — Вук получил поддержку прежде всего из России». Удивительно, но работая во вред России, Караджич стал член-корреспондентом Общества любителей русской словесности, получал ежегодную пенсию от русского правительства, ценные подарки от Николая I и членов императорской фамилии. Сербский реформатор вёл переписку с 69 частными лицами и 7 учреждениями в России! И лишь Н.И. Греч в журнале «Сын Отечества» в 1824 г. подверг его резкой критике  именно за то, что он способствует разрыву русско-сербских связей!

Как говорится, «пророков нет в Отечестве моём. Да и в других отечествах не густо».

Подробнее о реформе Караджича и её последствиях здесь.