Нечисть сербская

Сегодня  я хочу представить вам топ-лист местных жутких тварей. Сразу скажу, что «чисто сербских» бяк практически нет. Все они корнями уходят в славянскую многонациональную историю. Здесь полно как добрых, так и злых духов, отличающихся от «наших» только именем, да и то, в большинстве случаев, вполне понятным. В Бабе Роге легко узнать родную Ягу, в Шумане — Лешего, в Воденяке – Водяного, ну, а вампир — он и в Африке вампир. Единственное, что родина кровососущих, как и самого слова, именно Сербия.  Так что знакомя вас с чисто балканской нечистью, я совершенно не исключаю наличие у последней разветвлённых родственных связей: может, какая сестра «по бабиной линии» и на наших просторах водится.

Дрекавац.

Лично мне его жалко. Сербы считают, что этот демон — материализовавшийся дух умершего некрещённым мальчика. Теперь ему суждено вечно мучиться между двумя мирами, оглашая окрестности стонами и всхлипываниями. Мало того, что ему грустно и одиноко, дрековца мучает ещё и собственная шкура, которая то и дело путается под его же ногами. Повышенная лохматость вызывает столько неудобств, знаете ли! Вот и приходится несчастным искать и средство передвижения, и компанию в одном лице. Поэтому подкарауливают они одиноких прохожих рядом с кладбищем или лесной чащей, вскакивают им на спины и катаются до первых петухов, завывая на ухо свою историю. Люди вместо того, чтобы проявить сочувствие и участие, боятся этих мохнатых горлумов до смерти в прямом смысле слова. Вот и появляются в жёлтой прессе периодически известия о новых проказах древковцев то в районе Книна, то под Крушевцом. Кто предупреждён – тот вооружён и ночью по кладбищу гулять не будет.

Босорка.

Она же бабица или ночница. Тоже жалко. Потому что совершенно не понятно, зачем ей всё это надо. Это женский демон в обличье старушки, которая в первые сорок дней приходит к новоиспечённой матери, чтобы украсть или заменить её ребенка. Если подмена состоится, мать должна отнести «кукушонка» в чащу леса, где и живет Босорка, и начать хлестать младенца прутиком, чтобы пробудить в колдунье материнские чувства. Тогда Босорка, желая прекратить мучения своего малыша, вернет матери новорожденного. Чтобы спасти дитятко от печальной участи, и сербы, и цыгане повязывают ему на левую руку красную ниточку.  Но важнее не выходить во двор с приходом темноты и не оставлять там на ночь детские пелёнки-распашонки. Естественно, в большом почёте чеснок и всякие премудрости под кроваткой типа ножниц, иголок, монеток и прочей полезной в борьбе с демонами мелочи. Ещё здесь принято вообще не выключать свет рядом с комнатой малыша в течение первых сорока дней его жизни — мало ли что: силы зла, они не дремлют!

Мора.

Так и хочется добавить «идётсла», несмотря на отсутствие второго Р в имени. В принципе, мора – это переходный этап между женщиной обычной и ведьмой-вештицей. Знатоки этого вопроса, мужчины, конечно же, утверждали, что вештицей становится женщина замужняя (им ли не знать), а вот в мору превращается девушка невинная. Знаком служит «рождение в рубашке», то есть в плодном пузыре. Да, друзья мои, если у нас на Руси это означало приход в мир удачливого человека, то в западной Сербии родители приходили в отчаяние – мора появилась! Повитуха была обязана сразу выйти из дома роженицы и проорать эту печальную новость, дабы соседи были в курсе. В отличие от своей замужней коллеги, мора не может убить человека, но обожает его помучить весьма оригинальным способом. Пока несчастная жертва, чаще всего мужеского пола, спит, она самым бессовестным образом садится ей на грудь и давит, порождая самые ужасные сны или, как говорят в Сербии, «ночны моры». Справиться с ней можно только одним способом: подкараулить и отобрать шапочку. Ну, а потом можешь приказывать море всё, что заблагорассудится. Пока она не вышла замуж и не отыгралась, превратившись в ведьму.

Нави.

Это покойники. К сербам данные демоны попали прямиком от старых славянских предков, верящих, что их умершие отправляются в Нав, землю мёртвых. Тут требуется некоторое уточнение: с появлением христианства к навьям стали относить только тех умерших, кто не успел принять крещение. Поэтому чаще всего это очень злые дети, обожающие приходить в наш мир и пакостить аккурат между шестым и девятнадцатым января, то есть между Рождеством и Крещением. В другое время они не столь свободны в своих желаниях, поэтому чаще всего просто пугают народ, появляясь вблизи деревень в облике птиц или кошек. Последние, кстати, умеют мяукать человеческим голосом, напоминающим плач младенца. Я попыталась себе это дело представить… Да, слыхивала… Ой, мамочки…

Тодорцы.

Опять покойники, покидающие свои могилы и скитающиеся по земле каждую ночь первой недели Великого поста. Это невидимые праведному человеку белые хромые кони, несущие на себе завёрнутых в белые плащи всадников. Тодорцами становились те, кто имел несчастье скончаться в первую неделю сорокадневного предпасхального воздержания. Таких не отпевали в церкви и хоронили в лучшем случае на краю кладбища, в худшем – в навозной куче. Тодорцев очень боялись. Говорили, что эти сросшиеся с лошадьми наездники, сопровождающие повозку с демонической ипостасью Святого Федора, затопчут всякого, кто попадётся им на пути. Поэтому селяне до сих пор в Тодорову неделю спешат пораньше укрыться в своих домах и занавесить окна, потому что призрачные всадники ненавидят свет. Вот такая дикая охота короля Стаха на сербский манер. «Ghoooost riders iiiiiiin theeeee sky…»

Вера Соколова